Єврейська історія Івано-Франківська, який до 1962 року носив назву Станіслав, налічує три з половиною сторіччя.
Були періоди, коли майже половину всіх жителів міста складали іудеї, але було і час, коли їх у Станіславі практично не залишилося.
Але навіть у найважчі роки євреї знаходили сили для того, щоб зберігати традиції і пам'ять про своє коріння. А також бажання не просто виживати, а й давати цьому не завжди доброму до них світові щось корисне.
Далі - мовою оригіналу:
1. Польские улицы, еврейские дома
Буквально сразу после основания в 1662 году Станислав стал одним из главных еврейских городов современной Западной Украины. Евреи, которым было разрешено свободно селиться в Станиславе, очень быстро наполнили город — к 1672 году там уже стояла синагога (тогда еще деревянная), что было верным свидетельством устойчивого положения общины.
В начале XVIII века из-за большого количества войн и эпидемий иудейское присутствие в городе существенно сократилось, и, чтобы привлечь евреев в Станислав, было решено расширить их привилегии — в частности, было разрешено построить каменную синагогу. Благодаря привлекательным условиям, к 1732 году еврейская община выросла до 1740 человек — а это на тот момент составляло 44,3% всего населения. При том, что город активно рос, примерно такое же процентное соотношение держалось вплоть до Второй мировой войны.
Огромное количество зданий городского и промышленного тоже принадлежало евреям — Маргошесы владели кожемяцкой фабрикой, Либерманы — спиртзаводом, Касвинеры и Урманы — кирпичными заводами, а во владении Гальпернов были банки и доходные дома. В те времена даже ходила шутка, что польские в Станиславе только улицы — а вот дома там еврейские.
Евреи не просто жили и работали в городе (австрийском, польском), а и принимали участие в управлении им — с 1873 года они составляли почти половину членов муниципалитета, а с 1897–1919 годы на должности бургомистра находился доктор А. Нимхин, которого поляки сместили, параллельно уволив и других евреев из муниципальных учреждений. Через восемь лет — в 1927 году — на должность вице-мэра снова был назначен представитель еврейской общины, лидер станиславских сионистов А. Риттерман.
2. Первый еврейский мэр Иерусалима
Умение станиславских евреев управлять городами в полной мере проявилось в Даниэле Остере (1893–1963), который стал первым избранным мэром Иерусалима. Он родился в селе Книгинин, которое сейчас является частью города, в еврейской семье. Как и многие другие прогрессивные молодые люди того времени, на месте он не сидел — Даниэль учился в Венском университете на юриста и в Вене же был руководителем местной молодежной сионистской организации.
Влекомый идеей сионизма, в 1914 году Остер переезжает в подмандатную Палестину — кстати, как утверждают некоторые источники, до репатриации он носил фамилию Гутман. Там он недолго поработал учителем немецкого, а затем пошел в армию — воевал на стороне Австрии в Первой мировой войне. Затем он возвращается в город и начинает заниматься адвокатской практикой и политикой.
В 1934 году Остера избирают в муниципалитет Иерусалима, и еще через год Верховный комиссар Палестины ставит его вице-мэром города, а в течение 1937–1938 гг. он исполняет и обязанности мэра, становясь тем самым первым еврейским мэром Иерусалима. Второй раз на этот пост Остера назначили в 1944 году (и он пробыл там около года), а в третий он пробыл мэром города с 1950 по 1951 год, уже после того, как страна стала самостоятельной (кстати, Остер был одним из тех, чья подпись стоит под Декларацией независимости Израиля). В течение третьего срока он был мэром Западного Иерусалима.
Даниэль Остер очень много сделал для столицы — именно на его плечи легло восстановление города после войны. В его честь были названы разные уголки города — тот же сад Даниэля и площадь Остер.
3. Великий американский финансист из Станислава
Артур Фрэнк Бернс (1904–1987) родился в Станиславе в обычной еврейской семье — но прожил очень необычную жизнь. Родителями Бернса были Сара Юран и Натан Бернсайг, который работал маляром. Их сын Артур (который, наверняка, в детстве носил более привычное еврейскому уху имя) был способным ребенком — переводил Талмуд на польский и русский в 6 лет, а в 9 свободно рассуждал о социализме.
Когда мальчику было 10 лет, семья перебралась из Станислава в небольшой городок в штате Нью-Джерси. Отец строил свой бизнес как подрядчик малярных работ, денег в семье хватало еле-еле, и дорогу к успеху Артуру пришлось пробивать в жизни самому. В 17 лет он поступил в Колумбийский университет на экономиста и, получая стипендию, подрабатывал, кем мог — от разносчика почты и суфлера до юнги на нефтяном трейлере и продавца. Несмотря на все сложности, учебу он не бросил. В 1934 году в этом же университете Бернс получил степень кандидата экономических наук, а еще через пару лет — доктора.
Получив первую степень, он стал работать в основанном знаменитым экономистом Уэсли Митчеллом Национальном бюро экономических исследований (а в 1967 году возглавил его) и посвятил себя исследованию экономических подъемов и спадов. Талантливого ученого заметило правительство — через время Артур Бернс стал главой экономического совета при президенте США Дуайте Эйзенхауэре, а затем стал работать в команде президента Ричарда Никсона (с 1969 по 1970 годы он был его советником по внутренним экономическим проблемам).
В финансовой система США тех лет галицкий еврей Артур Бернс играл далеко не последнюю роль — в 1970–1978 годах он возглавлял Совет управляющих Федеральной резервной системы, которая фактически является аналогом центрального банка в США. Другими словами, в течение 8 лет Бернс был главным банкиром Штатов.
В семидесятых закончилась экономическая глава его жизни — и началась дипломатическая. В 1981—1985 годах Бернс был послом США в ФРГ, а а конце жизни вернулся в Штаты уже как пенсионер. Умер Артур Бернс от болезни сердца в возрасте 83 лет.
4. Скульптор по дереву
Хаим Гросс (1904–1991) родился в селе Межгорье (или Волове) и был десятым ребенком в небогатой еврейской семье. Его отец был старьевщиком и, разумеется, не мог оплачивать художественное образование сына. Это было непростое время для евреев — война и погромы заставили семью переехать в Коломыю, откуда Гроссы несколько раз переезжали в более безопасные районы, но затем возвращалась в город. В годы Первой мировой сам Хаим вместе с братом оказался в австрийской армии (конечно, не как солдат, а как рабочая сила, хоть и в то время был еще совсем ребенком). Все это время Хаим мечтал о возможности не спасаться от тягот жизни, а просто посвятить себя искусству.
aaa.si.eduКогда война закончилась, Хаим Гросс наконец-то смог заниматься любимым делом. В 1919 году он отправляется в Вену, а затем и в Будапешт — учиться в художественной школе. Затем он снова попал в Австрию, где закончил Университет прикладных искусств. В 1921 году Гросс переехал в США, где, зарабатывая на жизнь посыльным и продавцом в магазине, продолжил обучение, войдя в Студенческую Арт Лигу Нью-Йорка.
gvshp.orgХаим Гросс вырезал свои удивительные скульптуры из дерева (именно деревянные работы принесли ему популярность), бронзы и камня. Его официальный дебют состоялся в 1932 году, когда он представил свои скульптурные и графические работы широкой публике на своей первой личной выставке в Нью-Йорке. Гросс с удовольствием преподавал мастерство студентам (был профессором различных художественных школ Америки) и творил сам — кстати, он стал одним из основателей и первым президентом Гильдии скульпторов США.
rcgrossfoundation.orgГросс также делал замечательные наброски и зарисовки, и на части его работ изображены родные, погибшие в Холокосте. Хаим никогда не забывал о своих еврейских корнях — и уже в самом конце жизни сделал свой последний вклад в еврейскую общину. В 1990 году по заказу синагоги на Пятой авеню в Нью-Йорке была отлита и установлена созданная по его макету 3,2-метровая бронзовая менора.
5. Смертельная инъекция для доктора Фрейда
О Зигмунде Фрейде знают все, а вот о его лечащем враче Максе Шуре — почти никто. А ведь именно Шур и был тем самым человеком, который прекратил страдания самого известного психотерапевта современности, сделав ему три инъекции морфина. Но это было не убийство, а исполнение просьбы Фрейда, который уже не мог выносить боли, которые вызывала неоперабельная раковая опухоль. Зная о неизлечимой болезни, Фрейд заблаговременно попросил Шура помочь ему безболезненно уйти из жизни, когда она станет невыносимой — и тот выполнил обещание.
Макс Шур (1897–1969) родился в Станиславе и получил высшее медицинское образаование в Вене, куда в 1914 году перебралась его еврейская семья. Еще в Вене он познакомился с учением Зигмунда Фрейда и посещал его лекции — а с 1929 года Шур начал выполнять функции его личного терапевта.
Для великого невролога и психиатра Шур стал буквально сыном — и помогал ему во всем. Когда Фрейд переехал в Лондон, спасаясь от нацистов, Макс последовал за ним. Но Шур не был просто ассистентом Фрейда — он и сам старался дать пациентам что-то новое. Он соединил два направления — медицину и психоанализ — и открыл психосоматические клиники, изучая связи между физиологическими реакциями и психологическим состоянием пациентов.
Макс Шур также написал книгу «Зигмунд Фрейд. Жизнь и смерть», в которой привел фрагменты своей переписки с ученым, с комментариями и наблюдениями.
6. Шоковая терапия Сакеля
И если Макс Шур остался в истории скорее в позитивном образе, то Манфред Сакель, другой представитель психиатрического направления в медицине из современной Ивано-Франковской области, наоборот оставил после себя не очень светлую память. Хотя, все зависит от ракурса.
Манфред Сакель (1900–1957) родился в еврейской семье в городке Надворная недалеко от Станислава. О его семье мало что известно — мы знаем лишь то, что Манфред учился в Венском университете на медика (закончил его в 1925 году), а значит, родители могли позволить себе дать сыну хорошее образование.
После учебы Сакель переехал в Берлин и стал заниматься лечением наркоманов. После 1933 года ему по понятным причинам пришлось покинуть столицу Германии и снова перебраться в Вену, где он устроился исследователем в нейропсихиатрическую клинику Венского университета. То ли предчувствуя страшные годы, то ли просто рассматривая Штаты как перспективную страну для ведения научной работы, в 1936 году он переехал в США и начал вести научную и клиническую работу в одной из психиатрических больниц Нью-Йорка.
Манфред Сакель еще в 1927 году сделал открытие — один из его пациентов, (наркоман, который страдал диабетом) принял большую дозу инсулина, впал в кому, вышел из нее и почувствовал себя гораздо лучше, чем до комы. Тогда Сакель решил, что инсулин может помогать в лечении и других психических заболеваний, в частности, шизофрении.
Последующие эксперименты этот результат подтверждали, и он опубликовал свои наблюдения и выводы в книге «Лечение шизофрении посредством фармакологического шока» (1938) — в Западной Европе и Америке это пособие стало руководством психиатров на десятилетия вперед. Со временем было доказано, что этот жестокий способ малоэффективен, опасен (2% пациентов в результате этой терапии умирают) и в долгосрочной перспективе не приносит должных результатов. Но в течение долгого времени больных шизофренией лечили именно таким негуманным методом.
7. Украинская колористка
Маргит Райх (1903–1965) родилась в семье инженера в городке Коломыя. Еще в раннем возрасте в ней проявился художественный талант — учась в гимназии, она уже посещала Свободную академию искусств, а после окончания обычной школы школы начальное художественное образование получила в частной «Свободной академии» во Львове, городе, в который перебралась вся ее семья.
Свое мастерство Райх шлифовала сначала во Львовской художественно-промышленной школе, затем — в Краковской академии изящных искусств (1923–1924), Венской академии (1924–1925), а уже потом отправилась в Париж. Там в 1925–1927 годах она была студенткой в «Академии модерн» у Фернана Леже, который очень ценил ее талант, и у Амеде Озанфана. Дебютом Райх в среде художников стала выставка картин в парижском «Салоне независимых» в 1926 году — она творила под влиянием Ренуара и создавала наполненные легкостью картины в стиле смеси импрессионизма, кубизма и конструктивизма.
В отличие от многих современников-евреев, Райх вернулась в СССР и даже входила в Ассоциацию независимых украинских художников (АНУМ), а с 1940 года была членом Союза советских художников Украины (СРХУ).
Впрочем, большие достижения в искусстве не уберегли ее от ужасов Холокоста — в 1942 году она попала в Яновский концлагерь. К счастью, при помощи друзей сбежала оттуда и до самого конца войны жила под чужим именем.
Магрит Райх-Сельская, «Женщина с котом» (конец 1960-х)В 1931 году Магрит сочеталась гражданским браком, который в то время приравнивался к церковному, с художником Романом Сельским и стала Маргаритой Райх-Сельской. Вместе они пережили все трудности войны — был период в эти страшные года, когда жизнь из разлучала, но это было ненадолго.
Маргарита Райх-Сельская стала представительницей направления, который получил название «украинский колоризм» и создавала полные цвета и света портреты, натюрморты и пейзажи, следи которых были «Пейзаж с Гуцульщины» (1956), «Скрипач» (1966), «Сбор винограда» (1966), «Вышивальщица» (1968), портреты поэтессы Леси Украинки и ученого Илариона Свеницкого.
8. Автор двух романов
Генри Рот (1906–1995) родился в Тысменице, но в раннем детстве вместе с семьей переехал в США. Сначала они жили в Нижнем Ист-Сайде, на Манхеттене, а затем перебрались в еврейский район Гарлема. Там Генри окончил хедер и и государственную школу, а затем поступил в один из колледжей Нью-Йорка.
Первый рассказ Рота, «Впечатления водопроводчика», был опубликован в литературном журнале колледжа, где он учился. Этот же рассказ стал отправной точкой для его самого популярного произведения, романа «Наверно, это сон», который был написан в 1934 году. В этой книге рассказана жизнь еврейских эмигрантов через историю мальчика Давида Шерла, образ которого явно автобиографичен. Критики находили в этом романе, полном философии и юмора, влияния и Зигмунда Фрейда, и Марка Твена, и Виктора Гюго.
Выход романа, который был встречен публикой вполне благосклонно, выпал на годы Великой депрессии, не самого лучшего времени для искусства. Генри Рот решил, что профессия писателя — не то, что станет его кормить, и переключился на другую работу. Он немного преподавал, но в основном занимался физическим трудом.
В 1964 году книгу переиздали — и она стала бестселлером. Все эти годы Рот продолжал писать, и даже издавал свои рассказы и повести, но сам себя писателем не считал и добиваться признания во что бы то ни стоило не стал. За два года до смерти Генри Рота, в 1993 году, вышел в свет его второй роман — «Милость стремительного потока», — который также стал автобиографическим. Теперь уже автор рассказывал о жизни еврейского подростка. По замыслу Рота должно было появиться еще несколько биографических книг — но не случилось.
9. Коломыйский виолончелист
Эммануэль Фойерман (Файерман) — один из многих великих музыкантов, которых подарил миру еврейский народ. Фоерман (1902–1942) родился в Коломые, но в юном возрасте переехал вместе с родителями в Вену. О его детстве мало что известно, но в энциклопедиях значится, что музыкальную карьеру он начал очень рано и очень успешно — так что можно предположить, что мы имеем дело с очередным гением.
В 1929 году Эмануэль Фойерман стал самым молодым профессором в Берлинской высшей школе музыки. В начале 30-х у него была бурная гастрольная деятельность в качестве виолончелиста по Европе, но в 1933 году ему пришлось перебраться в Лондон — его выгнали из Берлинской высшей школы музыки из-за происхождения.
В целом его пребывание в Европе стало опасным для жизни — правда, в середине 30-х он еще немного пожил в Цюрихе. Спасаясь от Гитлера, в 1938 году он и вовсе уезжает в подмандатную Палестину, а затем перебирается в США.
В Штатах он много работает, преподает как частным, так и официальным образом (в Кёртисовском институте музыки) и записывает пластинки. Его карьера складывается более чем удачно, но Фойерману было суждено рано уйти из жизни очень рано. Эммануэль Фойерман скончался молодым — в возрасте 39 лет ему делали операцию по удалению геморроя, и он скончался из-за осложнений прямо во время хирургического вмешательства.
В память о талантливейшем музыканте с 2002 года в Берлине проводится Международный конкурс виолончелистов имени Эммануэля Фойермана. За последние 13 лет его организовывали трижды — в 2002, 2006 и 2014 году.
10. «Дневник из Станислава» Юлиуша Феюрмана
Об ужасах Холокоста сказано немало, но о масштабе еврейской трагедии Станислава до конца 80-х мало кто знал. В «Энциклопедии Холокоста» А.Круглова, которая была издана в Киеве в 2000 году, сказано, что в общей сложности в 1941-1944 годах в области было уничтожено 132 тысяч евреев — 125 тысячи местных и 7 тысяч венгерских. Свои воспоминания об этих жутких годах оставил житель Станислава Юлиуш Феюрман. Он, инженер, написал «Дневник Станислава», в котором очень подробно и детально, не без писательского таланта, рассказал, как именно текла жизнь города, занятого нацистами.
В воспоминаниях на польском рассказывается о том жутком периоде чуть ли не с первого дня немецкой оккупации. Вот цитата с первой страницы: «С началом войны передо мной встал вопрос: убежать или остаться? С одной стороны – сын, с другой – мои родители, для которых я был единственной опорой. Я не мог решиться на бегство, на нищую жизнь без средств. Силой обстоятельств остался. Мы точно знали, что в течение нескольких дней немцы казнили в Пшемысле 600 еврейских интеллигентов, но в глубине души не могли поверить, что так, без причины они могли это сделать»… В середине дневника: «Расстрел начался в первом часу. Приказано разделиться на группы, снять верхнюю одежду, подойти к могиле. Живыми должны были прыгать в могилу. В лежащих в могиле стреляли из автоматов четверо гестаповцев. Двое немцев и двое украинцев. Некоторым повезло — их застрелили сразу. Других только ранило, они задыхались и мучились перед смертью. Ночью многие выбрались из могилы, и пошли домой. Я потерял тогда девять близких родственников (родителей, сестру с мужем и двумя детьми, брата с женой и восемнадцатилетней дочерью). Мы сидели на земле неподвижные, окаменевшие и бесцветные. Мокрый снег падал на нас. Я смотрел на то, что происходит вокруг. Несколько раз собирал всю силу воли, чтобы доказать себе, что это реальность, а не злой кошмар. А тем временем в могилу бросали беременных женщин, матерей с детьми на груди и стреляли по ним без остановки. Спастись среди тысяч людей попробовал только один: по дороге к могиле убежал в поле и, несмотря на погоню (было уже темно), убежал. Стрелявшие сменяли друг друга, в перерывах закусывали бутербродами»…
Как сложилась жизнь автора опубликованного в 1966 году в Польше «Дневника», сумел ли он пережить Холокост или эти записки были найдены посмертно — увы, неизвестно.
