Это сегодня уже совершенно очевидно. Россия проиграла все войны, которые она вела в этом году, а их несколько — в разных сферах и на разных уровнях. Вот только некоторые из войн России:
1.Самая заметная, видимая — горячая война с Украиной, интервенция в Украину, оккупация Крыма, диверсионная война на Донбассе.
2.Геополитическая война с «Западом» и НАТО за восстановление империи и установление двуполярности в мире.
3.Внутренняя война в постсоветском регионе за удержание контроля над разбегающимися государствами, частично затрагивающая Среднюю Европу и Балканы.
4.Информационная война.
5.Консциентальная война.
Это очень разные войны. Если применительно к войне допустимо употребление понятия «театр военных действий», то театры каждой из этих войн лежат в различных мирах, для их описания и схватывания никак не применимы одинаковые категории и понятия.
В первых двух войнах, которые, хоть и с оговорками, можно отнести к одному типу, пусть и очень общего вида, война разворачивается на территории, война ведется за территории, территория и является самым нижним слоем или сценой театра военных действий. Все остальные составляющие войны — это декорации на этой сцене, инфраструктура. Этот тип войны стар, как сама цивилизация. Войны каменного века велись (говорят, в Новой Гвинее велись до самого последнего времени, даже после Второй мировой) за скальпы и добычу, которую можно отнести к движимому имуществу: вещи, сокровища, рабы и женщины. Но уже первые цивилизации и архаичные государства воевали за недвижимость — за территорию и за то, что прикреплено к территории: плодородные земли, источники воды, мосты и переправы, полезные ископаемые и т.д. Эти древние типы войны велись еще в ХХ веке, все еще ведутся и XXI веке, но это уже архаика, эти войны устарели с падением колониальной системы.
Война на постсоветском пространстве — это уже новый тип: война постколониальной эпохи. В таких войнах важна не сама территория, а символический контроль над ней. Не территория как земля или подземные ресурсы, а деятельность людей, разворачивающаяся на этой территории, рыночная деятельность, в первую очередь. Победитель не претендует на политическую власть на завоеванной территории, достаточно того, что под контролем остается рынок сбыта и ресурсов. Такая война есть продолжение экономики, просто иными средствами. Если можно обойтись чисто символическими средствами, то в таких войнах стараются не прибегать к вооруженным действиям и убийствам. Типичным лозунгом такой войны является объявление Беларуси «канонической территорией православия», где под православием имеется в виду Московский патриархат, а под «каноничностью» — вечная и не подвергаемая сомнению зависимость Беларуси от Москвы. «Театром военных действий» в постколониальных войнах является экономика, а «войска» состоят из дипломатов, инвесторов, коммивояжеров, банкиров. И только изредка используются армии или спецслужбы, да и то не для разворачивания фронта, а для рейдерских и полицейских операций.
Информационная война также стара, как мир на нашей планете. Правда, в предшествующие периоды истории информационные войны всегда были сопровождением горячей войны. Государства в войне всегда стремятся к максимализации добычи и к минимализации потерь и издержек. Средствами информационной войны пытались подорвать моральный дух противника, снизив, тем самым, силу сопротивления, и возбудить боевой дух своих войск и союзников. Иногда информационная война сопровождала культурную экспансию, или войну культур. В наше же время всем бросились в глаза такие особенности развязанной Кремлем информационной войны, которые не вписываются ни в версию сопровождения горячей войны, ни в версию войны культур. И эти бросающиеся в глаза особенности информационной войны 2013-2014 годов остаются малопонятными, если не учитывать совершенной новый тип войн, возникший только в самой новейшей истории — в эпоху постмодерна, составной частью которых и является наблюдаемая нами информационная война.
Это консциентальная война, или война за сознание, «театром военных действий» в которой является сознание в его онтологическом статусе. Вот, как об этом пишет Юрий Громыко, один из главных трубадуров консциентальной войны в России:
«Консциентальная война предполагает, что мир вступил в новый этап борьбы — конкуренции форм организации сознаний, где предметом поражения и уничтожения являются определенные типы сознаний. Т.е. задача ставится не более и не менее как следующим образом: в результате консциентальной войны определенные типы сознаний просто должны быть уничтожены, перестать существовать, их не должно быть. А носители этих сознаний, наоборот, могут быть сохранены, если они откажутся от форм сознания: предметов разрушения и поражения. Типы сознаний — предметы поражения в консциентальной войне — должны быть вытеснены за рамки цивилизационно допустимых и приемлемых форм».
Осознание этого нового, самого современного типа войны началось в годы «холодной войны» двух мировых систем, но дооформляется оно уже на наших глазах. Хотя началом консциентальной войны можно считать октябрь 1917 года, когда большевики поставили перед собой задачу: «Мы наш, мы новый мир построим», и для строительства этого мира и для жизни в нем был нужен «новый человек», поскольку «старые люди» со старым типом сознания не вписывались в «этот новый мир». Тогда большевики называли это «Культурной революцией», которая выдвигалась как часть триединой задачи в программе ВКП(б), наравне с индустриализацией и коллективизацией. «Культурная революция» в СССР ставила задачу: воспитание нового человека. Тогда это понималось весьма примитивно и средства выбирались простые: исправительно-трудовые лагеря (система ГУЛАГа) и школа по педагогике Макаренко, которая и возникла из исправительно-трудовой колонии для беспризорников и несовершеннолетних преступников. Потом была «Культурная революция» в Китае, а апофеозом стала Кампучия времен Пол Пота и Иенг Сари. Это грязные проявления консциентальной войны, которые хоть и велись за контроль над сознанием и за «нового человека», но жертвами были «носители сознания».
Осознавая поражение в «холодной войне», которая велась без выстрелов, теоретики консциентальной войны пришли к пониманию именно такой формулы: «Определенные типы сознаний просто должны быть уничтожены, перестать существовать, их не должно быть. А носители этих сознаний, наоборот, могут быть сохранены». Это и является лучшей формулировкой смысла и целей консциентальной войны. Уничтожаются не люди, но разрушаются ментальные структуры (система ценностей, личностная идентичность), разрушаются моральные установки, профанируется совесть и т.д. Поэтому «воины» и «генералы» консциентальной войны оперируют моральными категориями, взывают к глубинным структурам сознания, скрепляют разрушенные части структур «духовными скрепами».
Так вот, Россия проиграла все эти войны. Рассмотрим по порядку, что является победой и поражением в каждом из типов войн, а также что получила или потеряла Россия в ходе этих войн.
1. Война с Украиной
Интервенция и оккупация украинских территорий планировалось российским генштабом как вспомогательная операция в рамках экономической экспансии в Украине и как аргумент в политическом давлении. Несмотря на имеющиеся давние разработки, до детального плана этой войны дело не дошло. Войну пришлось начать раньше, чем это планировалось. К началу 2014 года был готов только план аннексии Крыма, что и было осуществлено с минимальными потерями и разрушениями. Расширение войны на «Новороссию» пришлось начинать без плана и с минимальными силами. Неготовность украинской армии и хаос в госаппарате способствовали успеху этой плохо спланированной операции, и российским диверсионным группам удалось закрепиться в нескольких районах Луганской и Донецкой областей. Расчет же на широкую поддержку действий России со стороны населения Украины не оправдался.
Чего добивалась Россия, развязывая эту войну?
Недопущения вступления Украины в ЕС и НАТО;
Ослабления украинского государства;
Усиления пророссийских настроений в Юго-Восточной Украине для постоянного давления на киевские власти, чтобы удерживать политический и экономический контроль;
Усиления рубежей обороны на подконтрольных территориях для противостояния НАТО и ЕС;
Превращения Украины в лояльного сателлита России, подобного Беларуси;
Свободного присутствия российского бизнеса на украинских рынках.
Что Россия приобрела в войне с Украиной?
Оккупированный Крым;
Удерживаемые силой части территорий Луганской и Донецкой областей;
Полный контроль над крупнейшей военно-морской базой прежнего советского Черноморского флота в Севастополе.
Что еще? Нельзя же считать приобретением демонтированное на нескольких заводах в Луганске и Донецке оборудование, вывезенное в Россию т.н. «гумконвоем» на обратном пути. Хотя, при определенном состоянии сознания, в некой допотопной логике, и такая «военная добыча» может рассматриваться как успех в войне. Но это уже предмет психиатрии, и его нужно рассматривать в контексте консциентальной войны.
Цели, ради которых была развязана эта война, остались недостигнутыми. Наоборот, по каждой из этих целей ситуация ухудшилась.
Что потеряла Россия в ходе этой войны?
Международное положение России резко ухудшилось и влияние на международные процессы ослабло;
Против России введены санкции, следствием которых стало падение цен на основные товары российского экспорта, падение курса рубля, угроза экономического кризиса;
Для Украины, все еще далекой от стандартов, позволяющих ей членство в ЕС, предложены упрощенные процедуры и стандарты, и интеграция Украины с Европой ускорилась;
Членство в НАТО для Украины стало невозможным, но сотрудничество с НАТО углубилось, и военные объекты НАТО оказались гораздо ближе к границам России, чем раньше;
Как реакция на агрессию со стороны России произошла консолидация украинской нации и укрепление государственных структур, включая армию;
Случился рост антироссийских настроений во всей Украине, включая оккупированный Крым и удерживаемые силой районы Донбасса;
На оккупированных украинских территориях наступил экономический коллапс, и они уже никогда не смогут быть использованы в качестве пророссийского лобби в Украине;
Российский бизнес понес значительные потери не только на рынках Украины, но и на европейских рынках.
И это еще далеко не все. Пока можно не рассматривать потери, которые несет Россия внутри страны: это не только экономические сложности, это еще и подрыв доверия к российскому государству у населения, разгром гражданского общества и т.д. — все, что еще скажется позднее.
2. Война с «Западом» и НАТО
Это странная односторонняя война. Россия ведет войну с теми, кто с ней не воюет и воевать не собирается. Это даже не война, а эхо «холодной войны», закончившейся с падением Берлинской стены. В современном мире расстановка сил такова, что война России против Западного мира — это, по сути, война против, если пользоваться терминологией времен «холодной войны», «первого мира». По своему экономическому потенциалу и политическому влиянию Россия входит в двадцатку развитых стран мира. И если по политическому влиянию она среди первых в этой «двадцатке», то по экономическому потенциалу — в числе последних. Собственно, эти 20 стран и составляют то, что метафорически в России называют «Западом». Объявляя глобальную войну Западу, Россия вступает в противостояние с остальными 19 странами «двадцатки». Силы заведомо не равны.
Впрочем, для того, чтобы сделать совершенно бессмысленной глобальную войну, хватило бы и семи стран «восьмерки» — этакого клуба избранных или самых влиятельных стран в мире, куда Россию пригласили в память о ее былом величии и учитывая ее авторитет и влияние в «третьем мире» (т.е. среди стран, которые не относятся к числу самых развитых («первый мир») и которые не стали частью социалистического лагеря («второй мир») во времена «холодной войны»).
И, тем не менее, Россия декларирует, что она воюет на территории Украины с Западом и с НАТО — военной организацией «первого мира». Зачем? Самый главный мотив этой декларативной односторонней войны — маскировка. Дело в том, что война с Украиной ныне живущим поколениям до самого последнего времени казалась совершенно немыслимым делом, никто, кроме писателей-фантастов и специалистов по моделированию безумных моделей будущего, даже представить себе такой войны не мог. Правда, усиленная пропаганда антиукраинских взглядов на протяжении нескольких лет сделала свое дело, и российское общественное мнение довольно негативно было настроено в отношении Украины к 2013 году, но не настолько, чтобы приветствовать против нее войну и оккупацию. Совсем другое дело — война с США, НАТО и «враждебным» Западом. Такую войну российское общественное мнение способно принять, а то, что при этом немного пострадает Украина и «братский народ», так это издержки, ведь Украина, в данном случае, предстает как предатель.
Итак, чего добивается Россия в этой войне?
В первую очередь, реванша за поражение СССР в «холодной войне»;
Ослабления НАТО (в упрощенном виде, отвод войск и баз НАТО подальше от границ России и создание буферной зоны между Россией и блоком НАТО);
Объединения вокруг России стран с сильными антиамериканскими и антизападными настроениями (например, стран БРИКС);
Обновления доминирующей роли России в «третьем мире»;
Возвращения России статуса второго центра силы в мире после США.
Что приобрела Россия в ходе этой войны?
Ничего. И тут не требуется никаких уточнений.
Что потеряла Россия в ходе этой войны?
НАТО приблизилось к границам России, развернуты дополнительные военные базы НАТО, расширены существующие базы в Польше и Прибалтике. Укрепляются связи Украины с НАТО. Финляндия пересматривает политику нейтралитета;
Произошло падение авторитета России среди стран «восьмерки» и «двадцатки». Германия перестала быть самым горячим сторонником России в Европе и становится инициатором санкций и давления на Россию;
Страны «буферной зоны» (Восточного партнерства), включая Беларусь, убедились в агрессивных намерениях России и склоняются к прозападной ориентации;
Страны-партнеры по БРИКС не встали на российскую сторону;
Страны «третьего мира» остались равнодушными к попыткам России вернуть их доверие к себе;
Экономический рост России остановлен. Основные источники этого экономического роста — цена на нефть и монополия на поставки газа — оказались управляемыми консолидированными действиями стран «восьмерки» и «двадцатки». Российской экономике грозит затяжной кризис.
3. Внутренняя война в постсоветском регионе
Доминирование России в постсоветском регионе не подвергалось сомнению на протяжении всего периода после распада СССР. Только три бывших советских республики изначально имели непреклонное желание вырваться из зоны российского влияния и в 2004 году вошли в состав Евросоюза. Остальные одиннадцать стран подписали соглашение о Содружестве Независимых Государств, фактически признав свою зависимость от России. Постепенно те из постсоветских стран, которые смогли извлечь пользу из своей независимости, стали пересматривать свое место в СНГ и дистанцироваться от России. Россия же не могла себе позволить плотно заниматься всем этим регионом. Про постсоветские государства из Центральной Азии в России просто забыли на долгое время. Не получая никакой российской поддержки, они дрейфовали — каждое по своей траектории. Не будучи в состоянии экономическими средствами контролировать весь постсоветский регион, Россия использовала территориальные споры, военные конфликты и энергетическую зависимость малых стран для вмешательства в их внутренние дела. Робкие попытки вырваться из-под российского влияния (ГУАМ, ориентация некоторых стран на Турцию или на Румынию) долгое время были не очень успешными и эффективными.
В результате центробежных тенденций проект СНГ оказался несостоятельным.
В противовес центробежным тенденциям предпринимались попытки запустить центростремительные процессы. Это и неоднократные инициативы Казахстана по созданию какого-нибудь евразийского союза, и излишне распиаренное и немыслимое «Союзное государство Беларуси и России», и недолговечные таможенные союзы. Ни одна из этих инициатив не сработала. «Союзное государство» сотрясали ежегодные нефтегазовые, молочные и иные торговые и таможенные войны. Таможенные ведомства в сотрудничестве с санитарной службой Российской Федерации стали основным инструментом давления на страны СНГ, время от времени вводя запрет на торговлю теми или иными товарами (грузинские и молдавские вина, мясо и даже минеральные воды).
Тогда Россия предприняла первую попытку военного регулирования отношений со странами СНГ — нападение на Грузию в 2008 году и создание марионеточных гособразований в Абхазии и Южной Осетии. До войны в Грузии Россия имела опыт участия в вооруженных конфликтах посредством ограниченного военного контингента в Приднестровье и Таджикистане, а также военной помощи сторонам Карабахского конфликта. Россия не вела в этих регионах войны, скорее, обеспечивала защиту своих интересов в «горячих точках». Впрочем, не только в «горячих», но и в других, которые считала для себя стратегически важными, например, присутствуя своими войсками на территории Беларуси и в Крыму.
Война с Грузией открыла новый этап в отношениях России со странами СНГ, и не только. После этой войны получила известность польско-шведская инициатива для шести стран СНГ (Беларуси, Украины, Молдовы, Грузии, Армении и Азербайджана), которая оформилась в 2009 году как инициатива ЕС «Восточное партнерство».
Смысл партнерства шести постсоветских стран с ЕС состоял в том, чтобы замедлить их дрейф в направлении Объединенной Европы, обеспечить им свободный выбор путей дальнейшего развития — выбор между евроинтеграцией и интеграцией с Россией. Инициаторы Восточного партнерства всячески подчеркивали, что эта инициатива никоим образом не направлена против России. Невключение же России в эту инициативу означало признание ее вторым центром силы в этом регионе, наряду с ЕС. Но Россию это никак не устраивало, она не могла допустить альтернативы для этих шести стран и видела их дальнейшую судьбу безальтернативно: только всевозрастающая зависимость от России.
Участие в Восточном партнерстве действительно поставило все шесть стран перед альтернативным выбором, что не объединило эти страны, а только способствовало их самоопределению. Беларусь из двух альтернатив однозначно выбирала Россию. Азербайджан оставался равнодушным к этому выбору и, имея энергетическую независимость, нуждался только в российской поддержке в Карабахском конфликте. Грузия, Украина и Молдова склонялись в сторону Евросоюза. Самый трудный выбор стоял перед Арменией, но и она шла по пути подписания Соглашения об ассоциации с ЕС.
Россия в очень разной степени вмешивалась во внутренние дела этих шести стран. Самое большое вмешательство наблюдалось как раз в Украине. Переплетение интересов олигархических группировок России и Украины было столь велико, что многие отрасли экономики были фактически общими, если это не касалось государственных монополий. Присутствие российских СМИ, поп-культуры, шоу-бизнеса в информационном поле Украины было наибольшим, если сравнивать с другими странами. Потиттехнологи из России чувствовали себя на выборах в Украине, как у себя дома.
Но, вместе с тем, Украина оставалась самой свободной и демократической страной в СНГ и в Восточной партнерстве, хотя и самой проблемной. Наличие острейших проблем внутри Украины возбуждало и консолидировало украинское общество, а демократические свободы способствовали активизации и зрелости этого общества, что, в конце концов, привело к Майдану и украинской революции.
Украинская революция никоим образом не была направлена против России. Но украинцы из двух альтернатив выбирали все же Европу, а не Россию, поскольку российское засилье в течение двух десятилетий ничего хорошего стране не принесло.
Россия с ее безальтернативной доктриной для стран Восточного партнерства и, в частности, для Украины не смогла принять такого развития событий.
И хотя со времени возвращения Путина в Кремль Россия готовилась к возможной войне с Украиной, к 2013 году она к этой войне была не готова. А поскольку ситуация выходила из-под контроля, войну пришлось начинать без должной подготовки. Операции в Крыму и на Донбассе были в эскизном варианте продуманы: в Крыму — в большей степени, на Донбассе — в меньшей. Но главное — в Крыму России удалось подготовить коллаборантов и обработать население, а на Донбассе — нет. Хотя расчет на поддержку населения не только в этих регионах, но и во всей «Новороссии», был. И именно поддержка местного населения должна была обеспечить успех всей операции. Во всяком случае, возбудив антигрузинские настроения у абхазов и осетин, Россия и осуществила оккупацию Абхазии и Южной Осетии. В Крыму этот ход был повторен, а в остальных регионах Украины ничего не получилось.
Содержанием предложения, с которым Россия в этой войне обращалась к населению Украины и остальных стран Восточного партнерства (и Прибалтики, заодно), было предложение «Русского мира».
Как оказалось, такой «мир» вовсе не является привлекательным ни для украинцев, ни для граждан других постсоветских стран. Россия проиграла и эту войну.
Чего добивается Россия в войне со странами СНГ?
Решить военными средствами проблемы, порожденные бездарным и неудачным политическим вмешательством в дела независимых государств — бывших республик СССР, удержать их в сфере своего экономического и политического контроля. Разделять и властвовать.
Ослабления Украины как основного конкурента на постсоветском пространстве.
Обеспечения безальтернативности политического и экономического развития для стран СНГ, запугивания политических элит этих стран, демонстрации Европе, что ей нечего делать в этом регионе.
Что приобрела Россия в этой войне?
Крым, причем, не навсегда. Может быть, Крым уже не вернется в Украину, но и в России не останется. Может быть, осуществится фантазия Василия Аксенова про «Остров Крым».
Восточное партнерство в его первоначальном виде утратило смысл.
Что потеряла Россия в этой войне?
Вопреки желаниям России, Украина усилилась во всех отношениях через консолидацию в обществе, реформирующееся государственное управление, перспективы быстрого экономического роста. Украина из конкурента за лидерство в СНГ превращается в реального лидера;
Украина, Грузия и Молдова подписали соглашения об ассоциации с ЕС;
Пророссийские партии потерпели поражение на парламентских выборах в Молдове, Россия потеряла союзников в лице молдавских коммунистов;
ЕАЭС не состоялся, несмотря на вынужденную декларацию Армении о присоединении к нему. Казахстан и Беларусь в разной форме выразили недоверие к этой очередной фантомной инициативе;
Беларусь, будучи самым верным сателлитом России в СНГ, не признала ни аннексию Абхазии и Южной Осетии, ни аннексию Крыма, заняв выжидательную, по сути, нейтральную позицию;
Наметились альтернативные каналы поставки энергоресурсов в страны СНГ, сворачиваются проекты поставок газа и нефти в Европу в обход Украины и Беларуси;
Дезинтеграция СНГ стала необратимой.
4. Информационная война
Информационные войны не являются чем-то новым в истории, они так же стары, как и войны с применением оружия. Как изменялось вооружение от каменных топоров до боевых роботов, так и средства информационного воздействия эволюционировали от боевых песен до Интернета. Нынешняя информационная война, развязанная Россией, характеризуется целым рядом особенностей, которые отводят ей особое место в истории.
На протяжении военной истории ХХ века информационная война становилась все более важным и значимым средством осуществления политики. Информационные войны уже не просто сопровождали горячую войну, но приобретали самостоятельное значение. В перспективе, информационная война могла обходиться вообще без применения оружия. В глобальном масштабе информационную войну развернул I Интернационал, а продолжил уже Советский Союз с помощью III Интернационала. С тех пор эта информационная война не прекращалась до развала СССР, если не считать своеобразного перерыва с 1933 по 1945 годы, когда свою информационную войну попытался развернуть на весь мир нацистский Третий Рейх, ставший общим врагом для Запада и Востока. Особое место в этой глобальной войне отводится этапу «холодной войны», которая складывалась из трех главных компонентов:
Экономическая конкуренция двух социально-экономических систем;
Гонка вооружений между США и СССР, между НАТО и Организацией Варшавского договора;
Идеологическая конкуренция или «Психологическая война».
После 1989 года сложилось впечатление, что с «холодной войной» пришел конец гонке вооружений и информационной войне (или, как тогда это называлось, «психологической войне»), поскольку двуполярный мир стал плюралистичным. Отчасти, поэтому масштабы и интенсивность развернутой Россией информационной войны стали большой неожиданностью для всего мира.
Информационное сопровождение горячих войн во все времена решало две главные задачи:
Мобилизация «своих», возбуждение боевого духа и создание образа врага;
Деморализация и дезинформация противника.
Этими задачами и исчерпывались информационные войны, в которых население, армия и государство каждой из воюющих сторон были одним целым. Последней войной с таким информационным сопровождением была Первая мировая война, в которой участвовали модерные гражданские нации. Агитация, пропаганда и все средства информационного воздействия в 1914-1918 годах были направлены на обеспечение национального единства армии, общества и государства. Совсем иные цели преследовали I и III Интернационалы, а затем и СССР: они разрушали это единство, противопоставляя массовое пролетаризирующееся общество государству господствующих классов, превращая армию в орудие классовой войны. Именно поэтому социал-демократы начала ХХ века отказались от I Интернационала и создали II Интернационал, который, скорее, был прообразом будущих наднациональных международных организаций, чем инструментом классовой борьбы.
Идея разделения нации и противопоставления общества и государства затем была использована в «холодной войне» уже против СССР и его союзников. А поскольку США и Запад не могли в этой войне опираться на классовую парадигму, то информационная война приобретала характер психологической войны, т.е. войны не классов и социальных групп, а отдельного человека и гражданина против диктата государства. Идеологема «прав человека» была выставлена против идеологемы «классовой справедливости». В период с 1917 по 1945 годы марксистская идеология побеждала и привлекала все больше сторонников. В этот период идеологема «классовой справедливости» была хорошо и детально разработана, и ей не было альтернативы. Нацисты предложили вместо классовой справедливости расовую, но и они вынуждены были придавать ей социальную форму. Они предпочли не противопоставлять идею единства нации идее социальной и классовой борьбе, а объединить их в синкретический комплекс национал-социализма. Потом по этому же пути вынужден будет пойти и Советский Союз. Но даже в таком виде классовая парадигма не выдерживала конкуренции с идеей прав человека, которая окончательно оформилась только в конце 1940-х - начале 1950-х годов на Западе. И с этого времени СССР начал проигрывать информационную войну. Перелом сил в начале 1950-х годов был вовсе не очевиден, поэтому обе стороны в «холодной войне» были заинтересованы в возведении «железного занавеса», разделявшего информационные пространства противников.
«Железный занавес» оказался полупроницаемой мембраной: он препятствовал распространению социально-политической информации, но оказался проницаемым для музыки, визуального искусства, моды и содержания молодежных субкультур. Очевидно, что музыка и моде не могли подорвать социального порядка, поэтому проникновение их с Запада на Восток стали трактовать не как идеологическую борьбу, а как психологическую. В соответствии с такой трактовкой рефлектировались и разрабатывались средства и методы информационной войны в те годы.
То, что мы наблюдаем в нынешней информационной войне, только отчасти похоже на информационные войны ХХ века.
Во-первых, у этой войны нет отчетливого идеологического фундамента в виде классовой или расовой парадигмы. Россия вынуждена оперировать аморфными идеологемами, часто заимствованными у тех, кого она считает своими противниками в этой войне. Здесь и права человека, и свобода рынка, и право наций на самоопределение, но и русский национализм с шовинизмом. Вместо модерных идеологий в этой войне приходится использовать синкретические постмодернистские мемы и лозунги.
Во-вторых, эта информационная война ведется без монополии на СМИ и без «железного занавеса». Т.е. «театром военных действий» становится открытое глобализированное информационное пространство. Это, действительно, «Первая мировая информационная война».
В-третьих, в этой войне задействован весь репертуар, накопленный в ходе информационных, идеологических, психологических войн ХХ века. Это очень осложняет анализ и понимание этой информационной войны.
В этой войне Россия использует не просто каналы распространения информации, но и методы психологического воздействия, художественные приемы из кинематографа, телевидение как особое визуальное искусство, воздействующее на психоэмоциональную сторону сознания.
Это самая дорогостоящая информационная война в истории. В нее вовлечены не только российские СМИ, но и другие, не только штатные пропагандисты и агитаторы, но и журналисты, не только журналисты, но и блоггеры, пользователи социальных сетей в Интернете.
Чего добивается Россия в информационной войне?
Главная цель этой информационной войны в том, чтобы доказать, что никакой войны Россия не ведет. Война настолько непопулярна в современном мире, что признание участия России в войне автоматически вело бы к большим репутационным потерям и к быстрому поражению. Войны не хотела не только Украина, но и население России;
Достижения обычных целей информационной войны: деморализации украинского общества и дезинтеграции Украины под предлогом федерализации — с одной стороны и мобилизации российского общества — с другой стороны;
Отвлечения российского общественного мнения от собственно российских проблем и трудностей, с которыми режим Путина не в состоянии справится, и переключение внимания на «маленькую победоносную войну»;
После начала войны (оккупации Крыма) добавились новые цели:
изобразить в глазах российского и мирового сообщества войну России с Украиной как гражданскую войну в Украине или как восстание сепаратистов в отдельных регионах;
изобразить для российского и украинского общественного мнения войну с Украиной как войну, в первую очередь, с Западом, США;
Мобилизации поддержки России русскоязычными диаспорами в других странах — как в тех, что могут стать следующими жертвами агрессии, так и в тех, которые могут предпринимать экономические или иные санкции против России.
Что приобрела Россия в этой информационной войне?
Очень высокую поддержку политического режима в российском обществе, доходящую до 85%;
Энтузиазм и возбуждение в русскоязычных диаспорах по всему миру;
Поддержку со стороны ультраправых партий и движений в различных странах;
На протяжении нескольких месяцев удавалось создавать информационное прикрытие вооруженной агрессии России в Украине, оттягивать признание России участницей вооруженного конфликта. И до сих пор Россия официально не считается страной, ведущей войну;
Молчаливое согласие мирового сообщества на аннексию Крыма, пусть и без официального ее признания.
Что потеряла Россия в ходе этой информационной войны?
Вместо ожидаемой деморализации и дезинтеграции украинского общества случилась его консолидация, поддержка украинским обществом политических институтов и государства, интеграция и сближение украинских регионов;
Произошло разрушение институтов гражданского общества в самой России;
Произошла депрофессионализация российских СМИ и деморализация журналистов;
Разрушен имидж России как современного государства, Россия имеет огромные репутационные потери;
Произошло ухудшение положения русскоязычных диаспор во многих странах, углубление изоляции диаспор от остального общества в этих странах;
Число союзников России сократилось, увеличилось число врагов.
5. Консциентальная война
Любая война откладывает отпечаток на общественном сознании и меняет сознание отдельных людей. Психологические травмы и эффекты у участников войны фиксировались во все времена. После Первой мировой войны эти эффекты стали предметом художественного анализа в литературе и искусстве, а затем и психиатрии, психологии и медицины.
Но консциентальная война — это достаточно новое в исторических масштабах явление. Специальное изучение ее еще даже не начиналось. О войнах за сознание и войнах на «территории сознания», становящимся особым театром военных действий, заговорили во времена «холодной войны», рассматривая ее составную часть — «психологическую войну». Но консциентальная война не сводится к психологической войне.
Психологическая война направлена, в основном, на эмоциональную сторону психики и, отчасти, на рассудочную. Целью психологической войны является деморализация противника, она апеллирует к инстинктам самосохранения, к чувствам страха, ненависти, патриотизма. Обращаясь к рассудку людей, в рамках психологической войны можно развеять уверенность в победе своей армии, посеять сомнения в политике своего правительства, вызвать недоверие к политическим лидерам или к идеологическим установкам. Оружием психологической войны является информация: правдивая информация, если пропаганда противника ее скрывает, или дезинформация, чтобы обмануть противника или скрыть неудобную правду от собственного населения.
Психологическая война в противостоянии двух систем содержала в себе элементы консциентальной войны, но эти элементы использовались неосознанно, они фиксировались скорее как непреднамеренные эффекты. Никто не распространял жевательную резинку, джинсы, джаз и рок-н-ролл, чтобы подорвать основы советской власти, но это так получалось. При этом, никто не мог бы точно сказать, сами джинсы и виниловые пластинки подрывали советскую власть или же это делали контрабандисты, фарцовщики и «цеховики», выстраивающие теневую экономику внутри планового хозяйства? Если это был эффект теневой экономики, то подорвать основы могла не только музыка на дисках, но и хозяйственное мыло или туалетная бумага.
Тем не менее, изменения в сознании людей нельзя было не замечать, и целые коллективы исследователей и разработчиков стали разрабатывать средства и методы стимулирования таких изменений и управления ими.
Достаточно быстро стало понятно, что правдивая или ложная информация о чем-либо не срабатывают сама по себе, если у человека присутствуют такие механизмы в сознании, которые позволяют распознавать только определенного типа информацию или интерпретировать ее строго определенным образом. И встала задача воздействовать на механизмы распознавания, обработки и интерпретации информации. Именно с этого и начинается консциентальная война.
Так, например, этика и мораль исторически меняются и сами по себе являются очень сложными механизмами сознания. Карл Шмитт выделил простейший моральный императив политического сознания — категориальную пару «свой-чужой». Можно предположить, что эта категориальная оппозиция определяет моральный и политический выбор во всех ситуациях, с которыми сталкивается человек, включая войну. Но кого считать своим, а кого чужим?
Родоплеменная мораль не требует при решении вопроса о том, кто свой, а кто чужой, никакой рефлексии и опосредования сложными теориями и рассуждениями. Свой — значит, свой по крови, по происхождению. Так же автоматически определяются свои и чужие по вере, языку общения, по непосредственному знакомству и дружбе. Но при усложнении общественных отношений такой простоты становится недостаточно. В средневековых армиях бок о бок могли сражаться адепты разных религий, будучи подданными одного монарха. Так, православные и католики воевали под Грюнвальдом против других католиков. История знает множество примеров, когда христиане и мусульмане одной армии воевали с другой армией, где были отряды христиан и мусульман. Еще сложнее в гражданских войнах, где «сын идет на отца и брат на брата». В Первую мировую войну армии враждующих сторон состояли из представителей разных этносов, и своими были граждане-представители модерной нации. Представители одного этноса, одной религии и носители одного языка вполне могли оказаться по разные стороны фронта. Распознавание своих и чужих оСОЗНАется через схемы интерпретации, через теории и доктрины, которые усвоены человеком. Устоявшуюся к началу ХХ века национальную идентичность марксисты и коммунисты попытались заменить классовой доктриной. Началась массовая индоктринация общественного и индивидуального сознания. Из сознания вытеснялись схемы и доктрины национальной идентичности и им на смену предлагались схемы классовой идентичности. Это меняло установки людей, этику и мораль, по-иному организовывало поведение человека, его предпочтения добра и зла.
Для малых войн и локальных конфликтов структуры сознания не имеют большого значения, в таких войнах все еще можно выигрывать с перевесом силы, качествомвооружения, экономической мощью. Но в цивилизационных и глобальных конфликтах структуры сознания становятся решающим фактором.
Мы еще очень мало знаем о консциентальной войне. Но кое-что все же понятно. Сознание, как индивидуальное, так и общественное, организовано целостно и системно. Оно построено на определенной картине мира, или на онтологии. Онтология является основанием и самой прочной основой сознания. Если человек знает, как устроен мир, то все остальное выводится из этого знания. Поэтому в консциентальной войне усилия направляются, в первую очередь, на онтологию, на разрушение картины мира. Картину мира нельзя разрушить извне, она приобретается человеком в процессе жизни и образования и становится частью его сознания. Все мыслительные и творческие способности человека поддерживают устойчивую картину мира. И чем сложнее картина мира, тем большую роль в ее построении и поддержании играет теоретическое и критическое мышление. Но если лишить человека критического мышления, то легко разрушить целостность его сознания. Ему можно предлагать самые разные знания, которые складируются в памяти без всякой системы и делают сознание фрагментарным и легкоуправляемым извне.
Потрясающим эффектом информационной войны развернутой Россией в 2013-2014 годах стала возможность подсовывать под видом документальных фактов художественные и игровые сцены, и люди верили этой «информации», принимая их за факты. Почему это стало возможным? Потому что на протяжении многих лет российское телевидение и СМИ подрывали способность зрителя и читателя к критическому отношению к информации. Уфология, фантастические версии национальной и мировой истории, псевдонаучные теории, квазирелигиозные доктрины, которые заполнили эфир, приучили людей не осмыслять и перерабатывать информацию, а принимать ее в том виде, в котором она подается. Поэтому, когда актеры играют свидетелей военных событий, это тоже принимается некритически. Когда музыкальное оформление и операторское искусство много месяцев создает картинку Киева в огне и дыму, эта картинка становится для зрителей реальнее всего остального, и через этот художественный образ интерпретируется вся другая информация.
Для некритического сознания вся информация подается вместе со схемами интерпретации и неотделима от этих схем. Собственно, в СМИ передаются не сами факты и изображения, а они только используются как носители тезисов, установок и идеологем для передачи именно этих тезисов и установок. О фактах и картинках через некоторое время забывают или от них остается только эмоциональная память, а помнят только тезисы и установки, которые считаются уже своими собственными.
Когда критически мыслящий или просто сторонний наблюдатель отмечал в разговорах с жертвами информационной войны, что они говорят словами телевидения или пропагандистскими штампами, то это встречало искреннее возмущение, люди были свято убеждены, что это их собственные мысли и взгляды.
Онтологическим ядром консциентальной войны в 2013-2014 годах стал «Русский мир». Сама идея «Русского мира» была предложена русскими интеллектуалами еще в 90-е годы прошлого века. Первоначально «Русский мир» и понимался как онтология, как ответ на вызовы времени и цивилизации, перед которыми Россия и ее интеллектуалы оказались после падения СССР. Под «Русским миром» понимались достижения русской философии и науки (философии советского времени, но не советской) по пониманию и истолкованию мира (космоса, универсума).
Но, как только идея «Русского мира» была запущена в массы («Ведь идея, брошенная в массы, словно девка, брошенная в полк», Игорь Губерман), она сразу же была упрощена и опрощена. «Русский мир» стал трактоваться в доктринах «холодной войны» как «русская часть мира», отличающаяся от «Американского мира», «Исламского мира». Т.е., вместо онтологии или картины всего мира, эта идея была положена в основу нового передала мира.
А раз так, то русский язык стал оружием захвата одной части мира за другой. Распространение русского языка означало экспансию России на те территории, где русский язык используется. Отсюда «Крымнаш» и т.д.
Война за территорию является анахронизмом для современного сознания и неприемлема в современном мире. Но в том сознании, в той картине мира, которые сформированы российскими СМИ и образованием, такая война становится не только допустимой, но и одобряемой.
Смысл и содержание консциентальной войны будет одним из главных направлений политических, социальных, культурных и гуманитарных исследований в ближайшем будущем. А пока:
Чего добивалась Россия в консциентальной войне?
На первых этапах (конец 1990-х — начало 2000-х годов) задача состояла в ограничении влияния Запада на граждан России, в остановке глобализации и вестернизации населения и общества России;
Восстановления идеи империи в общественном сознании России и в русскоязычных средах и диаспорах за рубежом;
Экспансии «Русского мира»;
Возвращения России статуса мировой державы;
Перехвата цивилизационного лидерства.
Что получила Россия в ходе консциентальной войны?
У меня нет ответа на этот вопрос. Гораздо проще ответить на вопрос:
Что потеряла Россия в ходе консциентальной войны?
Разработчики концепта «Русского мира», русские-постсоветские интеллектуалы и мыслители, исследователи самой консциентальной войны вытеснены в оппозицию и маргинализированы, вместо них элитой объявлены почвенники, адепты реваншистских и имперских идей, политтехнологи и разработчики сомнительных доктрин типа «суверенной демократии» и т.д.;
Резко упал уровень философских разработок, исследовательских центров, в целом интеллектуальной деятельности и высшего образования, причем не только в социальных и гуманитарных областях;
Произошла редукция общественного сознания к примитивным формам прошлых эпох — отчасти, к советской ментальности, отчасти, к еще более древним формам. Получили массовое распространение лженаучные теории, псевдоязыческие культы и учения;
Произошло падение этического и морального уровня в обществе, людей утратили способность самостоятельного определения добра и зла.
И это далеко не полный перечень потерь и поражений.
Следовало бы специально проанализировать причины поражения России в этой войне. Не только поражений, но и относительных успехов, пусть и сомнительных и временных. Но это требует более глубокой проработки и гораздо большего времени. Причем начинать этот анализ придется в обратном порядке: от анализа состояния общественного и индивидуального сознания (констиентальной войны) к факторам, с неизбежностью приводящим к поражению в горячей войне.
